О том, кто такой «молодой ученый» сегодня, нужна ли науке поддержка государства и есть ли шанс у Университета ИТМО попасть в сотню ведущих мировых вузов рассказал Сергей Бойцов, выпускник БГТУ «Военмех» им. Д.Ф. Устинова, магистрант кафедры технологий визуализации Университета ИТМО и участник седьмого петербургского Science Slam.

– Как ты думаешь, проекты, популяризующие науку, действительно необходимы для того, чтобы привлекать молодых людей к научной деятельности?

– Определенно, такие проекты нужны. У битвы ученых хороший формат, но я думаю, что те, кто действительно стремится в науку, не узнают о таком мероприятии –  и это касается многих подобных «модных» научных событий. Ведь реклама о них размещается в тех местах, где не всегда бывают юные ученые. А в целом, наука – это замечательно, как и мероприятия, ее популяризирующие. Но я бы организовывал больше специализированных мероприятий. Потому что ребята, которые хотят заниматься наукой, заранее знают, какую область они хотят изучать, а простые встречи с презентациями базового уровня, направленные на среднюю публику, не будут особенно полезны. В связи с этим, как мне кажется, на базе университетов должны чаще устраиваться различные научные чтения. Чтобы каждый месяц или три, за чаем, школьники, студенты, преподаватели садились за один стол и рассказывали: «у меня есть такая идея», «а у меня такая» и обсуждали околонаучные вопросы. Важно при этом поддерживать контакт с кафедрами других университетов. Плюс, было бы замечательно, если бы в общеобразовательных школах более активно рассказывали о науке.

– А ты сам как выбирал научное направление?

– Очень просто. Мне всегда в школе нравилась физика, я часто побеждал на физических олимпиадах. К тому же сказалось и родительское влияние. Мой папа инженер, и мой интерес к технике был определен заранее. Я довольно рано решил поступить в технический вуз, в последнем классе выбрал Военмех, где и  начал заниматься областью цифровой обработки сигналов.

– С этой темой было связано твое выступление?

– Выступление – да, а еще и работа. Сегодня гидроакустика широко применяется для изучения водной среды (в океанах, морях, озерах), потому как световые и радиоволны плохо распространяются в водной среде, быстро затухают. Конечно, есть узкоспециализированные приборы, которые используют радио и свет, но я занимаюсь звуком. Главная особенность звуковой волны в воде – малое затухание, вследствие чего под водой звуки могут распространяться на большие расстояния и делать это быстро. Поэтому их эффективно использовать для изучения всего, что может располагаться в море: начиная от взвешенных в воде объектов и предметов на дне океана, заканчивая изучением распределения осадочных пород на морском дне. Вот примерно этим я и занимаюсь. На данный момент я разрабатываю алгоритмы обнаружения и классификации для целей в воде.

– Расскажи, как работает гидроакустика?

– Все достаточно просто. Есть антенна, которая посылает сигнал, а он отражается от множества предметов и, соответственно, приходит ответный сигнал, правильнее даже сказать не сигнал, а целая серия. А потом этот набор интенсивностей отраженного сигнала обрабатывается и может быть преобразован в гидроакустическое изображение.

– И как ты к этому пришел?

– Да тут нечего рассказывать. Еще будучи на втором курсе Военмеха я стал работать в компании ОАО «Океанприбор» по своему направлению. Но более ничего не могу сказать, так как это оборонное предприятие и все данные секретны.

– Хорошо, но сейчас ты учишься в Университете ИТМО, правильно?

– Да, сейчас я магистрант кафедры технологий визуализации Университета ИТМО, но заканчивал специалитет в Военмехе на кафедре радиоэлектронных систем управления.

– Почему же ты решил продолжить обучение в Университете ИТМО?

– Я оба университета выбрал достаточно спонтанно. В Военмех поступил, потому что в школе хорошо написал физмат-олимпиаду от Военмеха и меня сразу туда приняли по результатам, а что касается Университета ИТМО, то можно сказать, мне его посоветовали братья Кудиновы, которые работают в бизнес-инкубаторе при университете, и с которыми я познакомился на четвертом SUMIT. Решение поступить сюда я принял буквально за час и подал документы в приемную комиссию уже в последний момент. Потом сдал экзамены и поступил – ничего необычного.

– Но если о работе тебе рассказывать нельзя, то чем ты занимаешься в университете?

– Я магистрант, не аспирант. Поэтому у меня есть магистерская диссертация, где я предложил методику, которую мы с научным руководителем, доктором технических наук, профессором Александром Ювенальевичем Тропченко сейчас прорабатываем. В результате ее применения мы можем получить некую «волшебную черную коробку», в которую можно будет подать изображение с шумом, а на выходе получить его без шума. То есть тема моей магистерской диссертации – фильтр шумоподавления для изображений. Плюс, мне было бы интересно делиться своими знаниями со студентами младших курсов. Я никогда не преподавал, но хотел бы попробовать себя в этом деле. По этому вопросу я также обратился Александру Ювенальевичу и сейчас я уже в процессе переделывания программного комплекса лабораторных работ для четвертого курса. Поэтому, ребята, готовьтесь – вам будет весело!

– Мне кажется, есть такой стереотип, что даже молодой ученый – это седой дяденька с бородой, который только и занимается наукой. Как ты думаешь, молодой ученый сейчас – это кто?

– На мой взгляд, сегодня это может быть студент, который знает, какой областью знаний он хочет заниматься в ближайшие 5–10 лет. Как он выглядит – абсолютно неважно, потому что это зависит от среды или воспитания. Но молодой ученый – это обычный человек в толпе, он не выделяется, он – не феномен, у него нет нимба над головой. Просто он – другой, он знает, чего хочет и что его действительно интересует. Грубо говоря, его «прет» от его работы.

– А этому ученому и науке в целом нужна государственная поддержка?

– Очень нужна. Ученые и наука просто не смогут активно действовать и развиваться без государства и его инвестиций. Но не только государство может инвестировать в науку, но и какие-то крупные компании могут осуществлять финансирование, потому что наука и научные проекты – долгосрочные инвестиции, и не все готовы рисковать и ждать столь продолжительное время, пока исследования войдут в стадию коммерциализации. С другой стороны, научные исследования, внедренные в производство, могут дать компаниям серьезное конкурентное преимущество.

– Как ты думаешь, каковы шансы Университета ИТМО выполнить задачи программы повышения конкурентоспособности ведущих российских университетов «5 в 100» и оказаться в одном списке с мировыми вузами?

– На самом деле, я не много слышал о программе. Но считаю, что любая федеральная программа при должном контроле замечательна сама по себе. И любому университету она нужна, но, конечно, при определенных условиях. Это ведь как таблица, или программа, и чтобы все необходимые пункты этой программы правильно «заполнились», необходимо выбрать нужные «песчинки» – тех, кто напишет хорошие научные статьи, сделает важные научные открытия, разработки и так далее. И задача Университета ИТМО, на мой взгляд, набирать больше таких «песчинок» из школ или других вузов и сохранять их у себя. А шансы есть у всех и всегда!

Пресс-служба Университета ИТМО